Тело перестало повиноваться. Задергалось и за извивалось, еще сильнее. Кости выходили из суставных сумок, с внутренними органами вообще творилось что-то непонятное. Еще четыре минуты. Тело стало резко уменьшаться в размерах. Три минуты. Усохшая до размера яблока голова, выскользнула из веревочной петли, но доспех пока не грохнулся на землю звеня всеми своими деталями. Страховочные ремни с пряжками соединяли шлем и кирасу, чтобы можно было откинуть его с головы за спину и не занимая рук этим ведром, спокойно заниматься каким-нибудь делом. Например, есть. Или внятно разговаривать, не рискуя довести собеседника до истерики трубным бу-бу-бу. Шлем висел в петле и держал кирасу. А Риммон уже из последних сил держал другие части доспеха. Две минуты. Упал сапог. Рядом второй. Кованные подковы, не попали друг по друг, утонув в траве. Риммон отбросил в сторону латную перчатку перчатку, та упала в полуметре от дерева. Сил уже почти не было. Вторая перчатка… Все… Одна минута. С неимоверным грохотом на землю сыплются наголенники, налокотники, бижутерия и все прочее. Среди этой кучи железа зеленое непонятное существо размером с кулак взрослого человека корчится, кажется в неимоверных муках.