Но прорыдав минут десять, я как-то успокоилась и даже смирилась со своей участью.
— А что я должен был молчать и злобно на всех глядеть?
— Доброе утро, — Дерион словно почувствовал мои сомнения и притянул к себе, уткнувшись носом в шею и слегка щекоча кожу губами.
— А может тебе все показалось? — предположила Грета.
— Дерион, — и пропала, исчезла во вспышке зарождающейся личной вселенной яркого лазоревого цвета.
— Хорошо. Ты не человек, ты — эквейт. Даже не так, ты — не эквейт, они все хорошие, светлые, а ты злобный придурок, самовлюблённый эгоист, который думает только о себе. Да что я вообще тут распинаюсь перед тобой, стараясь представить себя в более выгодном свете? Непродуктивно. Но я искренне поверила, что мы сможем стать друзьями, что ты изменил своё мнение обо мне. А ты… вы, уважаемый ив Дерион, никогда, слышите никогда, не смейте приближаться ко мне ближе чем на два метра… и… и разговаривать со мной больше не смейте.