Кобылин забрал у нее планшет, обхватил рукой подбородок и уставился на картинку.
Застонав, Кобылин обернулся к темным ступеням, облизнул пересохшие губы, потом глянул на распахнутую дверь, стол, лампочку под потолком. Сколько у него времени? Минута? Две?
– Вам-то зачем? – с неожиданной тоской спросил парень. – Все уже были… И природнадзор, и охрана, и муниципалы. Вот еще департамент охоты. На кого охотиться собираешься?
– Да, – твердо ответил Кобылин, кося глазом в сторону Веры, что повела носом, принюхиваясь к ночи.
Жаркое августовское утро было наполнено привычным городским шумом – рядом шуршали по мостовой машины, у зоопарка восторженно вопили дети, цокали по асфальту каблучки женских изящных туфелек. Откуда-то из-за кафешки доносился бархатный баритон – Элвис Пресли в миллионный раз призывал любить его нежно. Кобылин невольно представил себе Короля рок-н-ролла, представил, как тот аккуратно держит стойку со старым массивным микрофоном, похожим на кусок мыла, и двинулся дальше, вдоль забора, уже мурлыкая себе под нос эту прилипчивую песенку.
– Ну, ты не понял, что ли, – обиделся Кобылин. – Помнишь, как в кино. Там он руки разводит и говорит: «Я железный…»