Серое марево зыбкой пеленой окутало пустую автостоянку. Белые разметочные линии на выщербленном асфальте выглядели потертыми, выцветшими, словно не обновлялись десятки лет. Ни одной машины, ни единой живой души, ни звука, ни движения. Только легкий ветерок несет вдоль бордюра обрывки белых пакетов, взметая их над засохшими газонами, словно клочья морской пены.
Девчонка покачала головой, белая прядь упала на ее мраморную щеку. Кобылин медленно сжал пальцы левой руки. Пять минут назад они были путаницей из сломанных костей. А теперь – как новенькие.
Услышав за спиной шорох, Кобылин резко обернулся. В дверях стало тесно – Линда, опиравшаяся на меч в ножнах, стояла плечом к плечу с обнаженной рыжеволосой девчонкой, с дыркой в плече, ничуть не стеснявшейся своей наготы. У ее ног лежал огромный черный пес, который, похоже, весь путь проделал ползком. Мрачно зыркнув на всю гоп-компанию, Кобылин встал на колени и пополз по полу, пытаясь ощутить запах, идущий от комков грязи.
Кобылин забросил автомат за спину, сунул пистолет в карман куртки и обеими руками вцепился в дверь, торчащую из стены. Он потянул ее на себя, потом толкнул, потряс, пытаясь раскачать. Все напрасно.
– А я тут при чем? – огрызнулась ведьма. – Я этими тварями сыта по горло и сейчас мечтаю только…
Выйдя из машины, Кобылин захлопнул дверь, поставил джип на сигнализацию и запрокинул голову, разглядывая громаду дома. На город уже опускались сумерки, и пара окошек в новостройке уже зажглись масляным желтым светом. А самая верхушка дома плескалась в алых лучах заката. Все было точно. Абсолютно точно. И дом в лучах заката, и черная машина у подъезда.