Я сплю, подумал Кобылин. Это опять этот проклятый сон! Это зашло слишком далеко. Нужно проснуться. Проснуться!
Заслышав звон, Алексей обернулся и тут же сжал кулаки. Железная точилка для ножей, которую он вогнал в чудовище, выскочила из тела и, позвякивая, укатилась под барную стойку. Обернувшись, охотник взглянул в лицо миловидной женщины, все еще протягивающей ему ладонь с черным шариком.
Даже сказать ничего не успел. Едва он дозвонился до Первого Куратора, как тот выдал такую тираду, что аккуратно подстриженная борода Григория чуть не задымилась. Крепко же их припекло. И все же Гриша успел вставить словечко – потребовал придержать нового администратора, который слишком уж активно вмешивался в отлаженную работу городского отделения. Но едва прозвучала фамилия Кобылина, как на Гришу обрушилась новая волна начальственного гнева. Оказывается, все это несущественно. Проект Павла Петровича имеет приоритет, и вообще – ваше дело исполнять, а не размышлять.
– В долгу. – Алексей тяжело вздохнул. – К чертям собачьим такие долги. И что теперь?
– Вот сам приедешь и попросишь, лично, – буркнул оборотень. – Они с братом как собака… с собакой. Так расскажешь, что происходит? Тут полгорода на ушах стоит, а оставшиеся стараются закопаться поглубже и не отсвечивать. Ты что, правда открыл охоту на какой-то спецназ?
– Лады, – отозвался Кобылин, – вечерком, заметано.