Миновав зал, Кобылин бросил последний взгляд на розовый «Кадиллак», скалящийся из полутьмы хромированной решеткой, покачал головой и вышел в коридор. Скользнув вдоль стойки, он бесшумно переступил порог и сквозь разбитую дверь вышел на улицу.
Вадим тут же отвернулся к Вере, и они о чем-то тихо заспорили, а охотник и ведьма снова оказались лицом к лицу. Кобылин смотрел в черные глаза, пытаясь подобрать нужные слова, и никак не мог их найти. Ему не хотелось, чтобы Линда шла за ним.
– Уверен, – твердо ответил Кобылин, поворачиваясь к смерти. – Что угодно. Мое слово.
– Это в каком смысле? – искренне поразился Кобылин. – Я же… это же единственное мое достоинство! Я – охотник!
Гриша стиснул кулак, и желтый карандаш сломался пополам. Все плохо. Очень плохо. В этом мутном вареве действительно никому нет дела до будущего аватара и городского координатора. Выход только один – лечь на дно на пару месяцев и не отсвечивать. Но Кобылин… Кобылин такой Кобылин! Он уже вышел на тропу войны. Как только все раскопал-то, ирод! Когда только успел?