Выдав последний прыжок, Кобылин кувыркнулся на лету, под самым потолком, зацепился ногами за трубу, подтянулся, потом медленно распрямился. Теперь он висел вниз головой, согнув ноги в коленях и болтаясь на трубе, как крючок для одежды. Заложив руки за голову, охотник поднял голову к коленям, разминая пресс. Еще раз. И еще.
– И что мне делать? – в панике воскликнула художница. – Что дальше?
Вадим молча подступил ближе, положил огромную ладонь на локоть Кобылина, мягко похлопал, призывая ослабить хватку. Алексей глянул на него, разжал руки, и студент, всхлипнув, сел на пол, потирая шею. Вадим снял с вешалки куртку охотника, протянул ему. Потом подхватил со стула свою ветровку.
– Подожди, подожди, – пробормотал Кобылин. – Так не пойдет. Что это за опасность? Треш, послушай! Я же тебе помогаю, и раньше помогал! Пожалуйста, расскажи, что должно случиться.
Спрыгивая с крыльца, Алексей зарычал от досады. Он надеялся, что тварюга метнется направо, на узкую темную улочку, где ее можно будет настигнуть и расстрелять без помех. Но тварь мчалась к огромному перекрестку, залитому светом фонарей. Даже сейчас, в полночь, там было полно машин, а у перехода стояли несколько пешеходов, дожидаясь зеленого света светофора.
– Всем, – с тоской ответила ведьма. – Не надо ворошить осиное гнездо. Ничего я тебе не скажу.