Представление происходило утром в канцелярии министра. Сашка с вечера посетил куафюра, но был в своей обычной темно-синей тройке тонкого сукна (кюлот, камзол, кафтан). В просторной приемной за столами сидели 6 секретарей, из которых лишь один был среднего возраста ("Геннике", — шепнул Гросс), который и проводил русских господ в кабинет министра. Тот сидел напротив двери за резным письменным столом и что-то писал, предоставляя посетителям возможность его рассмотреть. Был он плотен, щекаст и одет в шелковый камзол преимущественно лилового цвета, имевший еще белый кружевной воротник, что в глазах Сашки было верхом нелепости для мужика за 50 лет. Из прошлого великолепия остался лишь прямой нос с благородным вырезом ноздрей. Но вот он поднял голову, осмотрел бегло Сашку и улыбнулся приветливо Гроссу, дав тем самым команду начинать толковище.
— Пусть! Но я ей признаюсь в своей любви к тебе, и она от тебя отступится….
— Это воду после пищи нельзя, а пищу после воды даже рекомендуется!
Вечером он специально заехал сначала домой, чтобы прихватить Кристину (или все же Марию?) на ужин, и застал ее (она сняла комнату этажом ниже) полностью расстроенной: невежественные судьи присудили дом сыну умершей жены дяди, рожденному ею в первом браке, задолго до второго замужества! То есть он дяде вообще никто!
Словом, график движения опять нарушился, из Гослара удалось выехать только в 10 часов. Но в веке восемнадцатом путешественники редко торопились. Да и торопись, не торопись, больше 2 лиг в час (12 км) лошаденки в предгорье выдать не могли. К тому же солнце на небосводе сияло все ярче, ручьи бурлили и пенились, а разворачивающийся справа горный склон становился все живописнее, предлагая взору то одну скалу, то другую…. Вот за очередным поворотом распахнулось обширное лесистое урочище, на дальнем обрамлении которого нарисовался красивый компактный замок с круглой крепостной стеной, коническим донжоном и менее высокой надвратной башней, крыши которых тоже были из грифельного сланца. А нижнюю часть урочища занимало скопище уже привычных глазу фахверковых домиков и церковок. "Это, видимо, и есть Вернигероде" — подумал Сашка.