— Я много читал и думал, госпожа. В истории Англии такое происходило сплошь и рядом.
Ксения оторопело посмотрела на Алекса, потом вспомнила, видимо, как клеила ему усы и слабо улыбнулась.
— Премного благодарен, сударь, — с улыбкой ответил Сашка. — Будем стараться.
Ладно, спустились в таверну, прошли в отделение для благородных господ, и Сашка заказал себе удвоенную порцию гуляша, а к нему столько же жареной новомодной картошечки. Попросил и вторую тарелку — мол, не видишь, хлапик, в одну не убирается? А к пище присовокупил две литровые кружки пива, одну из которых подвинул Кристиану — маяча, что это же не еда, а всего лишь вода! Тот посмотрел с укоризной, но промолчал; Сашка же, похерив аристократизм, набросился на пищу с волчьим аппетитом. Но вот он смолотил бывшее на тарелке, подвинул к себе пиво и с сожалением отодвинул: — Нельзя…
— Ну, наживайся, да княгиню Бельскую благодари. Может, когда еще чего ей исправишь.
Когда утром Сашка вновь появился в комнате Анны Марии, она встретила его, сидя в кресле, почти при полном параде и с радостно-изумленной вестью о том, как прекрасно выспалась, перемещая загипсованной ногой без особой боязни, а под утро вообще о ней забыла! Тут в комнату вошла Мария-Терезия в сопровождении двух фрейлин, и радостные возгласы, перемежаемые изумленными взглядами в сторону Алекса Чихачева, усилились многократно. Он же, дождавшись спада эмоций, информировал общество, что примется сейчас же за изготовление удобных "тростей", с которыми Ее сиятельство сможет ходить в любую часть дворца.