Десмос промолчал. Ему было что сказать, ему было, за что краснеть в своей жизни, но одно у него было не отнять, он никогда не прикасался к детям и подросткам. Да он убийца, даже не так, он машина смерти, но при всем при этом даже в дикие моменты кровавого неистовства, даже через кровавую пелену безумия жажды он как за соломинку цеплялся за остатки своей человечности, не давая себе упасть в черную бездну тупой жестокости.
— Будут приказания ваше благородие? — Гарич вскочил на лошадь, направляя ее к моей повозке.
Рюшечки, бантики, романтика, ах посмотрите барон как красиво! Ах, какие прекрасные стихи барон! А вы влюблялись уже барон? А какая вам нравится музыка барон? Вы танцуете? Тьфу! Мракобесие!
— Не черта не слышу твоего писка! — Заорал я. — Трус поганый, сиди там я сейчас сам к тебе приду!
— Да господин барон. — Согласно кивнул он.