— Хех! — Бабка натурально кулачком засадила мне в плечо. — А ты мурчинка неплохо устроился, девчата, значит вкалывают, а ты ходишь ресничками машешь?
Этот гранит науки все сыпался вниз по ступеням, а мы не могли отвести взгляда от фигуры, чей образ едва угадывался на фоне черного провала подземного хода скрывавшегося все это время за плитой.
Дело уже клонилось к вечеру, он задумчиво сидел у себя в кабинете, уныло ковыряя ножом запеченного целиком кролика и, уже успел раскатать по столу больше половины горошка от гарнира, когда его тягостный покой посмели нарушить тихим стуком в дверь.
Сердце сжалось, словно в судороге растекаясь острой тупой болью по груди. Разум еще не осознал услышанного, но нечто внутри мне сразу все обо все рассказало, так как наше секундное разглядывание перед жуткой резней, когда мы сошлись через расстояние глазами, было чем-то большим, чем сумбур страстей.
— Куда барон? — Паршивец даже не думал стирать свою мерзкую улыбочку.
— Тудыть тебя растудыть! — Поджал губы старик.