Уже потом, уже по темноте, под звездами и прохладный воздух ночи я слушал и молчал, не решаясь прервать, скрип колес возвращавших нас обратно, и скрип старческого голоса тихо так и мерно ведущего свой рассказ о днях минувшей молодости.
— Ну почему по глупости? — Вновь улыбка. — Приписывай это к своему качеству как благодетель доброты.
— Боги поднебесья сохраните! — Побелевшими губами произнес он.
— Любое? — Он задумчиво окинул меня взглядом.
— Давай хрюшку. — Поспешно согласился я, видя расстройство старушки.
— Говорю, прекратили обе! — Граф снял трансформацию, возвращая себе мускульную и челюстную структуру человека, так как по запарке нарычал на них, ну и пощелкал клыками. — Совершенно невозможно работать!