Пожав плечами, мой спутник снял перчатки и положил ладони на выстуженный ветром камень.
Темный, смутный и страшный слух полз по пересылкам и тюрьмам. Реально случившееся, по мере того, как его пересказывали, обрастало домыслами, словно днище корабля - ракушками.
- Ох, Юрочка, - засмеялась гостья. - Давно я так не хохотала! И откуда в тебе, таком маленьком, такое чисто женское коварство? Ладно, сейчас напишу. Мне исполнительной дурой прослыть нестрашно, вот барин-то наш настоящий дурак, ой дурак! Вот ведь, связался черт с младенцем!
- Не делай так больше! И, кстати, мне стало интересно, можешь ли ты вообще просто беседовать с людьми? Без этих эффектов? Хватит мне загонять напрямую в мозг все, что вздумается! Хотя бы из уважения, а?
Ну, а дальше было то, что произошло. А я, прихрамывая, двинул в сторону Каменки. Похоже, сегодня придется обойтись без сна.
Закончив говорить, он поднялся, вышел из курилки, и перед офицерами вновь предстал не Талгат Гизатович, а полковник Шарипов.