Отложив в сторону журналы, принял в руки небольшую стопку тщательно переписанных листов.
-А мама против не будет? Ты же еще не выздоровел.
Я уже не обхожу лужи и особенно не выбираю дороги - все равно промок. Кепка надвинута чуть ли не на уши, воротник пальто поднят, но это не спасает от пропитанного влагой холодного ветра. Редкие снежинки прилипают к коже и сразу тают, стекая холодными струйками. Хорошо, что письма, замотаны клеенкой и спрятаны в кармане пиджака. Почему-то я не чувствую холода. Более того, от избытка адреналина время от времени накатывает волна жара. Вот и дом Пушкина. У следующего перекрестка надо повернуть направо, в мешанину кривых переулков, где меня ждет заветный почтовый ящик. Интересно, удастся ли мне сегодня вернуться домой?
Хотя, Сталин первым сел в это опутанное проводами кресло, и оказалось, что перед народом он чист. Хитрый, как все аиды, Каганович, решил попробовать обхитрить машину, и дело кончилось тяжелым инфарктом на двенадцатом вопросе. Говорят, не выкарабкается.
Несмотря на поздний час, часть построили на плацу, зачитали приговор. В свете фар, бывшего майора прислонили к неровно оштукатуренной стенке казармы, комендантский взвод дал залп. Тело кинули в кузов, и полуторка, пофыркивая изношенным двигателем, поехала в сторону свалки.
А теперь представь, что ты родился заново, но тебе не нужно начинать все сначала...