Толпа бросается доламывать двери. Женщины, мужчины ломятся в узкие двери, давя друг друга. Изнутри лавки слышны крики, звон бьющегося стекла, мат.
Это Савинков. Голос у него веселый, злой, говорит с куражом.
– Раньше я думал, что самая большая угроза Европе – большевики…
– Давайте-ка, Виктор Михайлович… Лаконично, без трепа. Кричите «Народу – землю!», да так, будто вас режут, кричите!
Терещенко сначала улыбается, а потом смеется. Сергей останавливает запись, дожидаясь, пока Михаил Иванович успокоится. Наконец Терещенко вытирает выступившие на глазах слезы.
– Документов никаких? – спрашивает Касьян, моя руки от крови на мелководье.