– О Корнилове. В августе он и Савинков могли все изменить.
– Я не имею права тебя учить, друг мой, но хочу напомнить, что, когда речь идет о войне, которая может стать победоносной, риски при вложениях значительны, но допустимы. А вот когда речь идет о войне, которая уже породила революцию…
– Значит, не дождались, – резюмирует генерал. – Взяли Зимний уже или еще не взяли – роли не играет. Ваше правительство, Керенский, вышло в тираж. Помогать ему – это пытаться оживить покойника. Вы обречены. Моя задача – держать фронт и, по возможности, бить противника. Простите, товарищи, мне пора на заседание фронтового комитета.
Тот, кого Фиксатый назвал Батей, протягивает консьержу бумагу.
У меня не могло быть сомнения в том, что безответственное влияние взяло верх в Петрограде и Родина подведена к краю могилы.
– Исключено, – констатирует Керенский. – Единственный выход, который я вижу – это выехать навстречу войскам…