– Вот черт! – говорит он раздраженно. – Не могу найти! Дайте-ка мне спички, Михаил Иванович!
– Конечно же, – соглашается Терещенко. – А почему нет? На то время я был достаточно авторитетен в дипломатических кругах, со мной с удовольствием общался Бьюкенен, Фредерикс, Тома… Принимали и в банкирских домах, как сами понимаете. Я был удобной компромиссной фигурой. Не кадет, не октябрист, не эсер, не большевик. Я был независим от партийных решений, от межфракционных интриг и дрязг и мог заниматься своими обязанностями как профессионал. Вполне достойная позиция, месье Никифоров, профессионал должен быть вне партий, вне политики, иначе он не профессионал.
Приехавших ожидают трое мужчин, помимо хозяина дома. Хозяин комично низкоросл, но широк в плечах, и руки у него, как у человекообразной обезьяны, практически касаются пола.
Синематограф. Темный зал. Трещит проектор. В зале – разношерстная публика. Все смотрят на экран, а на нем…
– Жив я, жив… – раздраженно говорит он. – Сколько верст до Полоцка?
Консерватория. После выступления оркестра вышедший на сцену городской чиновник говорит о вкладе Михаила Ивановича и его семьи в строительство Консерватории.