– Не до инструмента, – говорю. – Луца меньше полбака.
Она что, решила, будто меня нужно с уговорами кормить, как у бабушки? Да я сейчас даже бронеплиту сожрать могу, если с кетчупом. Как тарелку очистил, даже не заметил. Будто за себя кинул. Вот оно было, и уже пусто. Даже не разобрал, чем же меня кормили.
Хотя, конечно, маловероятно. Я и дома-то старался никого не водить – что у меня смотреть? Там и развернуться-то негде было. Тут, конечно, другое дело.
А высота уже километров двадцать, почти как у самолёта. И скорость всего девятьсот в час. Это ж, практически, на месте стоим. Так, глядишь, и сядем. Выключаю маршевые, – в стену что-то опять – бум! Да кто же там к нам ломится?
– Да есть один. Он курьера на парковке завалил. Потому его позавчера специально закрыли, чтобы не потерялся. А моё дело его к Зае отвести.
И тут нейросеть включилась. Сразу же я узнал, что зовут его как-то сложно. Куча букв и все согласные. Прямо, не имя, а немецкое прилагательное. А вот раса его называется «раакшас». Тоже язык сломаешь, но хоть произнести можно.