Дальше хлынуло цунами нелитературных слов, выражений и законченных предложений, что казалось, даже междометия были матерными. Талант был налицо. Наемнику позавидовал бы сам покойный Синцов. Я вопросительно посмотрел на Милтая в надежде на объяснения.
– И что я должен был делать? – спросил я, растеряв запал веселья и радости. Очень не хотелось, чтобы встреча с Айвеном носила негативный судьбоносный характер.
– Угу. Бей козлов, спасай планету, – подтвердил я. Сейчас я готов соглашаться с каторианцем во всем, лишь бы получить желаемое. – Что насчет обучения?
– Согласны. Теперь все? – в нетерпении бросил Арчибальд.
Девушка требовательно выставила руку, чтобы ей помогли спуститься. Но пока я мешкал, Арчибальд оказался расторопнее и помог Елизавете, склонив свою пушистую голову в поклоне. Едва прикоснувшись к лапе, Елизавета грациозно соскользнула с кровати и кивнула Софи, указав на шкаф. Последнее превращение старушки-матери окончательно дезориентировало бедняжку Софи. Видно было, что она давно оставила всякие попытки что-либо понять в хитрых интригах своих родственников. Привыкшая подчиняться стальной матери и мужу, Софи покорно вернулась в привычную роль и подошла к шкафу, соорудив ширму из простыни. Эти простые и не требующие умственных усилий действия благотворно сказались на состоянии Софи. Но как же дико было наблюдать, что патология в отношениях между поколениями в семье Леклёр является скорее обязательным правилом, нежели исключением. По-моему, существ, которые физически не способны испытывать родительские чувства, надо стерилизовать, тогда градус счастливых масс заметно повысится.
Прежде чем озвучить свое новое предложение, я сверился с остатком – террор мне ни к чему.