Наставница не пыталась растормошить меня. Обняла молча, надолго прижав к груди, а затем, словно позади остался длинный душевный разговор, в котором все уже сказано, предложила чая.
— А как же Элизабет? — усмехнулся, проявившись в луче, света бог.
Он что-то добавил в кровь, чтобы предотвратить свертывание и обеспечить жидкости нужную консистенцию, теперь не мог не напроситься на похвалу.
Искажения они заметили, причину их определили, но, по словам Грайнвилля, даже информацией поддержать были не в состоянии, потому как человеческую магию они не изучают, запрещенную — тем более, а все, что связано с драконами, или не наше, людей, дело, или наоборот наше, но эльфы об этом знать ничего не знают. Виновника по возмущениям реальности определить невозможно, обратить изменения без того, кто их организовал, нереально, но мир спасать надо, Илси, так что вперед и с песней.
Он умолк, поглядел на меня с сомнением, но не косил уже, смотрел прямо, и это давало надежду на откровенность. Хоть, честно говоря, я не понимала причин резко повысившегося ко мне доверия.
— Нет. Она его ударила. Но думаю, поцелуй тоже сработал бы. Суть реабилитационных мероприятий в подобных случаях сводится к тому, чтобы дестабилизировать общую ситуацию, сделать нечто неожиданное, переключить внимание попавшего под приворот человека, заставить его усомниться в реальности происходящего. И — об этом я уже говорил — оградить хотя бы на время от объекта, вызывающего наведенные чувства. Так что поцелуй — это тоже было бы достаточно неожиданно. И приятнее… Поэтому окончательно разрушать этот миф мы не будем.