— Во сколько она вчера вернулась? — строго спросила с меня Маргарита.
В носу защипало от пыли. Поморщившись, я громко чихнула. Затем осторожно попробовала пошевелиться. Кажется, только пальцы дернулись едва, но уже хоть что-то.
Если бы я верила, что слезы помогут или принесут хоть какое-то облегчение, наверное, поплакала бы. Может быть, закатила бы настоящую истерику, заламывала бы руки и билась бы лбом о стену, проклиная все и вся. Разбила бы что-нибудь — например, чашку Сибил, которую провидица забыла у нас в комнате с вечера. Что-нибудь порвала бы и сожгла…
Он и не стал. Отвернулся, переключив внимание на Каролайн. Что-то сказал ее отцу на непонятном мне эльфийском наречии. Тот кивнул, а полуэльфийка, в отличие от меня понимавшая каждое слово, опустила глаза и покраснела совсем по-человечески. Однако ее смущение было слишком счастливым, чтобы переживать по этому поводу.
— В коридор, — ядовито шипела библиотекарша. — Он у меня пожалеет. Он у меня…
— В прошлом году, — созналась профессор. — Что-то по истории хирургии, не помню точно. Но было безумно увлекательно.