За этим занятием его и застал инспектор Крейг.
Нет, ни отрывания, ни отрезания чего бы то ни было Ян, если верить провидице, не заслужил. После неудачных магических экспериментов, они пили чай, разговаривали, целовались. Немного увлеклись и непонятно как оказались на кровати. И тут Сибил, которой до этого момента все нравилось, испугалась. Чего она испугалась, я из ее рассказа не поняла. То ли самого действа, что должно было последовать за поцелуями, то ли того, что в процессе данного действа ее обман раскроется, то ли всего сразу. Но, так или иначе, она испугалась, влепила парню пощечину и сбежала, перед этим успев собрать свои книги и конспекты. Конспекты это — святое. А бедняга Ян, видимо, так ошалел от неожиданной развязки, что Сибил могла вернуться через час за забытой тетрадкой, и он по-прежнему сидел бы в задумчивости, потирая щеку и пытаясь понять, что сделал не так.
— Вы удивились тому, как быстро я поверил в вашу историю, — продолжал целитель, уже вынув иглу. Вместо ваты со спиртом прижал место прокола большим пальцем, и я знала, что когда он уберет руку, не останется ни царапины, ни кровоподтека. Но он не убирал. — Дело в том, что ваш рассказ, как бы странно он ни звучал, объяснил все то в вас, что прежде я объяснить не мог.
Но на что в самом деле рассчитывает этот мальчишка? Я никого не могу спасти. Это меня то и дело спасают с тех пор, как я тут.
А вот я уже очень сомневалась, что мне-таки не распорют горло.
— Это вы от зависти! — выдала я в конце обвинительной речи, которую доктор выслушал, не поморщившись.