— Ищите, Элизабет. Пусть память приведет вас туда, где вы были счастливы…
— Хотите кофе? — примирительно спросил Оливер.
Встает с кресла и растворяется в воздухе бородатый старик.
— Такие операции возможны? — не удержалась я от восхищенно-недоверчивого возгласа.
Кофе я любила, но дружелюбный тон целительницы настораживал. Уж не пытается ли она усыпить мою бдительность, прежде чем взвалить на меня гору невыполнимых заданий, или одно, но такое, что сразу покажет, что девицам вроде меня не место в медицине?
Представила. И прокляла свое слишком живое воображение, в довесок к ужасам живодерства дорисовавшее на пустом стуле моего Графа, сидящего в неестественной для кота позе, выпрямив спину и вальяжно забросив лапу на лапу: черная шерстка с белой манишкой, и в костюм обряжать не надо, на стеклянном глазу монокль, а в зубах сигара…