– Король Визимир, – сказал Дийкстра, перестав хохотать, – платит мне повышенные премиальные за каждую раскрытую тайну. Чрезмерное усердие обеспечивает моей семье приличную жизнь. Ты усмеешься, но у меня есть жена и дети.
– Так я и думал, – буркнул Даинти. – Сожалею. Во-первых, у меня деловая торговая встреча. Во-вторых, нет средств на оплату подобных увеселений. В-третьих, в «Страстоцвет» пускают только людей.
Они шли. Мильтон и Огребок, кметовы сыновья из ланного набора, затянули новую песню. Не такую армейскую, добрую. Немного даже как бы пессимистическую. Которую можно было – особенно после предыдущих намеков Щука – считать недобрым предзнаменованием.
Виндсор Имбра и его люди подняли Амарантового и Конскую Шкуру. Амарантовый зарычал. Конская Шкура потерял сознание. Колтун и Ставро вообще не подавали признаков жизни. Цири отступила так, чтобы быть как можно дальше. Насколько позволяла арена. Люди Имбры тоже старались держаться от нее в стороне.
Бонарт рявкнул, встал, выдернул вилку, взвыл и пошатнулся от боли. Изрыгнул мерзкие ругательства.
– Оставь, – махнул рукой утомленный Фрипп. – Видишь, дудку вытягивает. Небось нищенствует, видать, старый солдат, что дудкой да пением по постоялым дворам промышляется. На дворе слякоть и зяб. Пусть посидит…