Кастан нахмурился, словно услышал мое мысленное жонглирование фразами. Невольно я проследила за его задумчивым взглядом и осознала, что он рассматривал мои руки. Сама того не подозревая, я до крови расковыряла на большом пальце заусенец.
Невольно я дотронулась кончиками пальцев до подвески, и этот жест оказался лучше любых слов.
Казалось, Влад всю жизнь только и делал, что застегивал длинные пуговичные ряды. Он действовал ловко и аккуратно, но все равно едва заметно дотрагивался пальцами до обнаженной, отчего-то ставшей чувствительной кожи на спине. Эти быстрые, легкие касания творили немыслимые вещи с моим пульсом.
– Разве было сложно оставить простую записку?
– Эрик у нас никогда не отличался воспитанием, – вставила Кло, сама, прямо сказать, выражений выбирать не любившая и завуалированного оскорбления тоже не услышавшая. – Что взять, когда ты приехал из махровой провинции. Как там твой город называли? Забруйск или Набруйск?
Мы одновременно посмотрели в сторону книжного шкафа, где на верхней полке тесно прижимались кожаными боками разноцветные блокноты, исписанные мною после побега.