Имя дядьки, непроизнесенное без предисловий и торга, точно ударило в солнечное сплетение и выбило из груди весь воздух.
– Тогда почему мы расстались? Ты решил, что я недостаточно хороша для тебя?
От возбуждения меня трясло, в животе разливалось жидкое пламя, стиравшее стеснительность, подталкивающее к смелым, дерзким ласкам. Его язык ворвался в мой рот, рука жадно скользнула по телу, сжала через ткань чувствительную грудь, и я хрипло застонала от нахлынувшего удовольствия. Воздуха не хватало. Влад отстранился, чтобы перевести дыхание, темным горящим взглядом рассматривал мои губы. Руки судорожно сжимали мою талию.
– Гореть нам за это в темных котлах преисподней, – решительно заявила Глэдис.
– Иначе нас отправят в бордель, – прошептала я. – В этом мире нет ничего неприличнее борделя!
– Пуговицы! – сдавленно забормотала я, когда очередной раз застряла голова.