– Пимборти, перестаньте пугать нежных ним, – цыкнула я. – Вы питбулей, что ли, никогда не видели?
Конверт жег пальцы, и когда я открывала его, то руки дрожали. В нем лежали плотные черно-белые гравюры и документы, аккуратно сложенные надписями вовнутрь. Только взглянув на карточки, мне немедленно захотелось выбросить их в окно.
На улице царили предрассветные сумерки. В такой тихий, настороженный час перед началом дня остается неясно, ждет ли город похожий день или затянутое предрассветной поволокой небо останется хмурым и серым. Окрестности окутывала туманная дымка, остававшаяся каждый раз после того, как отступала ночь, но таявшая с первыми солнечными лучами.
– Люди добрые, что ж такое делается?! – охнула Глэдис, вероятно, обращаясь к людной улице. – Помогите!
Влад изогнул брови, давая понять, что ждет продолжение рассказа.
…Труп, дознаватели, мертвенная бледность.