Мужчины сцепились подобно бойцовым псам в приснопамятной клетке – намертво. Вокруг сгрудились стражи, один даже направил Горскому в спину заряженный болтом арбалет. Однако охрана бездействовала, видимо, получив какой-то знак от королевского отпрыска.
– Возвращаемся на прием, – решаю я. Прячу заледенелые руки в карманах подбитого мехом плаща и вдруг нащупываю в одном из них бусы. С гулко бьющимся сердцем вытаскиваю на свет нитку крупного идеально ровного жемчуга.
– Нима Анна, зачем вы спустились? Даже нима Клотильда осталась в своей комнате, – запричитала старшая горничная.
– Но есть шанс, что ты об нее споткнешься и сломаешь себе шею.
– Унижение? – Я непонимающе покачала головой. – Кастан, унизительно стоять перед толпой мужиков в одном исподнем и следить, как за тебя торгуются, точно за корову. Унизительно, когда твой бывший возлюбленный заявляет, что ты была настолько скучна, что он едва не свернул челюсть, зевая в твоем обществе. А в том, чтобы позволить себе разрезать ладонь и доказать, что являешься наследницей огромного состояния, я не вижу ничего унизительного. Только так я смогу стать хозяйкой в этом доме и потребовать оплаты счетов.
– Я, Генри и еще одна девчонка жили в соседних домах. Помню, она была настоящим сорванцом, ходила в пыльных штанах и шляпе, но имя совершенно вылетело из головы. Мы перестали общаться, как только она уехала в Институт благородных девиц.