Это место, пахнущее хмельно и сладко, было важным для меня? Иначе для чего бы в прошлом мне сюда приходить и делать гравюры?
Как-то сразу стало ясно, что секунду назад к нему пришло откровение, жизнь перевернулась и больше никогда не станет прежней.
– Одна дорогая сережка и еще две памятные, – поправилась я.
Следом за сунимом в комнату, где я стояла почти полуголая, ввалилась толпа разодетого в пух и прах, словно к празднику, народа, а Глэдис вдруг страшно всполошилась и присела в нижайшем книксене. У меня появилось подозрение, что назавтра бедняжка начнет мучиться от прострела в пояснице – в ее возрасте я бы такие па делать поосторожничала.
– Не пытайся вести со мной светские беседы, – отрезал Кастан. – Я понимаю, что ты заговариваешь мне зубы.
– Эк вы невнимательные, – покачал головой визитер, и пока он охал, взгляд его блуждал по стенам, кровати и остановился на Владе, одежда которого находилась в красочном беспорядке.