Его сзади приобнял Клек, потряс за плечо. Молодцов смотрел в небо.
Даниле принесли полную миску каши, поставили кувшин – судя по запаху, с чем-то хмельным. Молодцов ел в гордом одиночестве, посетители на него косились, но дальше взглядов дело не пошло. Он, к своему удивлению, съел всё и даже выпил сладковатую бражку, которая пришлась ему по душе. Он всегда был сладкоежкой, а тут со сладостями наблюдался дефицит. Вакула вернулся, когда Данила уже больше часа маялся бездельем. Хмурый, чернее тучи, рука на перевязи, но признаков слабости кузнец не выказывал. Уверенно прошагал всю харчевню, сел рядом с Данилой.
– Я сам! – попросил Молодцов. – Можно, я сам с ней поговорю? Я знаю к ней подход.
– Ты чего, Молодец? – Улада и в самом деле выглядела испуганной, скрестила руки на груди.
На вече было чётко определено, кто и от какого конца будет говорить и что будет делать. Мнения отдельных личностей тут учитывать не собирались. С другой стороны, где цех, род, община, там и её, личности, мнение.
Её нагоняла другая ладья из торговой «эскадры» Путяты.