– Ты знаешь греческий? – внезапно спросил Скорохват.
– Оскопить охальника, оскопить… – надрывался кто-то над Молодцовым, а он сам, судя по всему, лежал связанный на земле.
– А нам на кулачках махаться зазорно, мы стали служим, – пояснил Шибрида и приложился к кружке.
Проблема в том, что всякий раз, когда Данила пытался обдумать своё невероятное перемещение, он скатывался в какую-то лютую шизофрению. Тем более что и обстоятельства не способствовали отвлечённым думам. Их караван подходил к самому опасному участку пути. Данила это кожей чувствовал.
– Ты, Путята, говоришь, варягов много, а сколько было ведунов на капище, куда твоих людей уволокли? А Даниил пошёл их освобождать. В первых рядах пошёл, не испугался – ни железа, ни ворожбы. Он тебя защищал на вече. А теперь что же, мы должны отдать доброго парня, потому что разбойники так велели? Прости, батька, ты знаешь, я тебя уважаю, как отца родного, но Перуну я не кланяюсь, и если уж нужна ему жизнь Даниила, пусть сам её возьмёт.
Обережники кинулись друг к другу, собираясь в шеренги. Сколько их всего осталось, Данила не успел посчитать.