В воде Данила учуял мерзкий кислый запах тухлятины и, несмотря на плохую видимость, в самом деле углядел рядом много водорослей.
Неревцы утверждали, что Данила всё равно первым начал драку, вот пусть и раскошеливается. И вообще, купцам с Неревского конца без разницы, кто там кого оскорбил, посадник для того и посажен, чтобы закон блюсти и виновных наказывать.
В ворота въехал всадник в сопровождении ещё двоих башенноподобных конников. Гридни-лучники рассредоточились вокруг них, агрессии не проявляли, но держались уверенно, по-хозяйски, давая понять, что с ними шутки плохи, прикажет батька, вмиг стрелами нашпигуют, как нурманов перед этим.
– Будь по-твоему. Шибрида, возьмёшь Жаворонка и Будима, вместе с Даниилом.
– Всякое бывает, – тонко протянул старик.
Данила выхватил собственный кистень, ударил им пару раз не глядя, куда мог дотянуться. По шапке опять прилетело: пара умельцев тоже хорошо обращались с гибким оружием. Неревцы упёрлись, надавали в ответ, сзади навалились словенцы. У Данилы от этой давки аж рёбра затрещали. «Битва» окончательно превратилась в тяни-толкай. Ударить не было ни малейшей возможности, максимум, что можно было сделать, – это задрать вверх одну руку с кистенём и махать им, надеясь, что деревянная битка кого-то чувствительно заденет. Так и пытался поступить Молодцов, свободную левую руку прижал к себе, оберегая печень и солнечное сплетение, ладонью в рукавице закрывал лицо. Реально будет обидно в этом бестолковом толковище потерять зубы или глаз.