А Эйриком овладело смертельное равнодушие ко всему на свете. И война ему эта обрыдла, и мир, и власть, и богатство. Зачем они ему теперь?
Он показал на здоровенный киль строившегося корабля – грубо обтесанный брус в обхват, а длиною метров двадцати.
– Ну и что ты на меня вызверился? – сказал Олег с внезапным раздражением. – Спросить уже нельзя?
Олег закинул руки за голову и лег на спину. Смотреть в яркое небо было больно, он прикрыл глаза. Солнце пекло, и лазурь сменилась под веками густой кровяной краснотой. Олег тотчас разжмурился и сел – насмотришься еще на кровушку…
Варда лениво перекрестился на храм и подумал: а не пора ли подкрепиться?
Прийду прыснул в мозолистый кулак и захихикал, мотая нечесаной головой.