– Да, – сказала Бригида, – спасибо за комод. Мне Лассино сказал, что ему уже вы заплатили за комод. Твой отец заплатил? – вопросительно смотрит.
– Да, он отец, но если у нас будет мальчик, то твой отец его заберет себе, понимаешь?
Поцеловала в… щечку. О, я балдею, и по тому, что она и как вся зарделась, я понимаю, что для нее это в щечку, круче, чем… чем для меня будет в губки, в десять раз.
Отвернулся, услышал, как она что-то делала. Потом, видимо, одевалась, по крайней мере, похоже, шуршала одеждой.
Вот и сейчас он сначала даже подумал, что он едет куда-то, но еще раз окинул помещение и понял: нет, скорее всего, в комнате лежит.
Он не видел и не слышал, и даже удары не совсем чувствовал. Хотя по кости они же должны передаваться, но как же у него все болело после этой экзекуции, буквально каждая клеточка на его теле. Такое впечатление, что не оставили ни одного участка, где не прошлись бы сапогом или дубинкой. Голова просто раскалывалась. Он уже ничего не хотел и только ждал, когда же все… отмучился, после такого все равно ведь не жилец.