– Молодец, хвалю! – расплылся в улыбке король, тайком пряча пакетик в карман.
– Правда?! – изумился Еонек. – А я думал, они везде есть!
И даже с окном. Располагалось то, правда, под самым потолком, так что смотреть в него можно было, лишь подтянувшись на прутьях.
Библиотека прежнего волшебника в плане информации оказалась скудна. Ктава – местный аналог Библии, сведения там по определению недостоверны. Художественная литература тоже вряд ли чем сможет помочь. Луномер – просто календарь. Еще среди брошюр есть геральдический альманах, нечто вроде журнала мод, альбом с архитектурными видами, тетрадка с детскими стишками и местный аналог «Плейбоя».
Причиной ссоры, как оказалось, была медам Лувауссон. Мессир Трудачи настаивал, что именоваться поэтом и быть полноправным членом дома поэзии имеет право только тот, кто сочиняет стихи. Хотя бы изредка, хотя бы плохие, но сочиняет. А медам Лувауссон и поддакивающий ей супруг настаивали, что достаточно чувствовать призвание к поэзии. Что-то там еще и сочинять – это уже так, необязательный бонус.
Но Эйхгорну ужасно хотелось приложить руки и интеллект хоть куда-нибудь. А теперь у него по крайней мере есть нормальный унитаз – больше не придется раскорячиваться над люком. Можно посидеть в комфорте, почитать книжку… хотя книжки закончились. Перечитывать Эйхгорн ничего не перечитывал – слишком уж прочно запоминал все с первого же раза.