- Не-а, не годишься, - противно хихикнул парень. – Мне такой отец на кир не сдался.
Ну а казнят только за совсем уж из ряда вон выходящее. Измену родине, покушение на короля... на памяти того же Вигальха подобного еще не случалось ни разу.
Тьма наступила кромешная, рассеиваемая только факелами и свечами. Солнце, луна и звезды скрылись за Алатусом, как за громадной крышей. Динамо-фонарик Эйхгорна присоединился к общему хороводу огоньков – прохожие вышагивали тихо и печально, точно призраки. Этот погруженный во мрак Гнозиат нисколько не походил на тот веселый и залитый светом, что предстал перед Эйхгорном всего пять дней назад.
Последним дорвался принц Шевузирд. Этому Эйхгорн плеснул особенно щедро. Залпом выхлебав почти триста миллилитров ядреного зелья, титулованный пьяница порозовел и часто заморгал – даже для него такое оказалось непривычным.
Сорняки здесь вымахали порядочно. Даже человек нормального роста прошел бы не без труда, а уж мальчик-с-пальчик вроде Эйхгорна... для него это выглядело сосновым бором. Зеленые, источающие душистый аромат стволы уходили в поднебесье, громадные листья погружали все в полумрак, а под ногами шуршали и стрекотали насекомые размером с кулак.
Зато корабль они чистили и скоблили, как еноты-полоскуны. Боцман очень ревностно относился к внешнему облику своей посудины и нещадно гонял матросов. Если сейчас твоя смена, но ты бездельничаешь – береги спину. Боцман только и глядел, кого бы хлестнуть кошкой-треххвосткой.