– Ну, так как? – повторила старшая Скарра. – Выпускают тебя?
– Если не возражаешь, я и это поясню тебе в пути.
Цири инстинктивно сжалась в седле, потрясенная – как в буквальном, так и переносном значении этого слова. Потому что подковы Кэльпи ударили с разбега во что-то болезненно твердое, плоское и неуступчивое, как камень. После долгого движения в мягком небытии ощущение твердости оказалось настолько неожиданным и неприятным, что кобыла заржала и резко кинулась вбок, выбивая на почве стаккато, от которого зазвенели зубы.
Он перестал играть, обнял лютню, словно ребенка, и посмурнел.
– Где? – крикнул вожак, наклоняясь над Ори и сверля его взглядом сквозь прорези в черной маске. – Где этот кровавый пес?
– Так оставайся, – встал Кардуин. – И ликуй! Мне моя жизнь дороже! Я возвращаюсь в Ковир. Ковир – нейтрален!