– Да, да, конечно! – воскликнула Гризетта.
– А-а! – невольно вскрикнул Дэвид, в чью сторону оказался направлен внезапно распахнувшийся клюв болотной твари, и даже шарахнулся. – П-простите.
– Телеграфная! Сообщение для главного кондуктора: столкновение с посторонним предметом на путях… Предполагаем повреждение отбойника локомотива! Продолжаем выполнение рейса! Вахтмастер! Занести в журнал.
– Ну, Теодор, мы же не фантастический роман пишем! – возмутился Бессмертных.
– И?.. – осмелился спросить порядком побледневший Хвостинских.
Итак, камердинер солгал. Всю ночь его мучила бессонница, и на рассвете он взялся за бумагу и чернила. Произведя кое-какие подсчеты, он, опрокинув чернильницу, в ужасе схватился за голову (тогда, видимо, и перепачкался): по всему выходило, что грядет самая настоящая катастрофа. Не железнодорожная, а финансовая, но от этого не менее страшная и неотвратимая – об этом буквально вопияли все бумаги. Присланный телеграфом чудовищный счёт за ремонт рояля, так бесцеремонно сброшенного на платформу этими грубиянами-гвардейцами… Расходы на лечение… Временная нетрудоспособность хозяина… Они буквально балансировали грани разорения! (Сверло-Коптищев всецело отдавался работе и не слишком следил за своими финансами, оставляя это на откуп управляющему, а тот оказался простоват и успешно вложил средства хозяина в финансовую пирамиду заезжих гастролеров… впоследствии сбежавших.) Поправить это обстоятельство было решительно невозможно: камердинер рассчитывал, что страховка за травмы, полученные от салонного рояля, хотя бы частично покроет расходы, но обнаружил, что оной страховки хозяину не полагается, поскольку тот полез в рояль по собственной инициативе, да при этом еще пренебрег техникой безопасности… Спасибо, хоть рояль остался цел, не пришлось платить за ремонт еще и этого инструмента!