Большое помещение было заставлено столами, шкафами, завалено книгами и напоминало библиотечный зал.
Но на самом деле послечувствие Дэвида не обманывало: два дня назад лейтенант Ковальски тщательно оправил роскошную форменную перевязь и решительно перешагнул комингс адмиральского салона, в котором собрался командный совет айсберга-авианосца. Лейтенант трепетал, и было отчего: за огромным столом сидели первые офицеры корабля, во главе восседал сам адмирал, одесную от него – присланный в этот набег чрезвычайный комиссар бюро чести и права зловеще поблескивал круглыми очочками на широком клювообразном носу. Ошую ерзал на своем месте секретарь местной ячейки бюро – присутствие «чеписта» из центра жгло ему перья.
– Увы, – кивнула блондинка, – но их несложно ловить, поэтому большой беды здесь нет.
– И что же это может быть за поверхность, с которой тапёр постоянно контактировал? Причем кончиками пальцев? – удивленно спросил Дубовны.
Несчастный Дэвид подумал, что госпожа Кисленьких, кажется, знакома со всеми мало-мальски заслуживающими внимания персонами в Каролевстве, но на всякий случай промолчал. Тем более, внимание его привлекло редкостное зрелище: Пол Топорны, сидевший напротив, увидел нечто до такой степени удивившее его, что у всегда бесстрастного офицера суда даже дрогнула бровь.
– Сейчас нас поднимут на карантинную палубу, – продолжала щебетать госпожа Кисленьких, – поезд тщательно обработают, а потом поднимут дальше, на вокзальную палубу. Это уже будет стерильная зона, пассажиры смогут прогуляться… ну, разумеется, не выходя за пределы вокзала!