Вспоминается реплика пушкинского Алеко: «И что ж? Земфира неверна! / Моя Земфира охладела!» («Цыганы»). Похожие чувства испытывает лирический персонаж Брюсова: «Не все ль равно, была ль ты мне верна? / И был ли верен я, не все равно ли?» («Неизбежность», 1909).
Встречается также у Рабле: «Какая гармония воцарится в стройном движении небесных сфер! Я словно бы отсюда слышу их музыку, столь же явственно, как некогда Платон» («Гаргантюа и Пантагрюэль», кн. 3, гл. 4); и у Гамсуна: «Я слышу музыку сфер, и все вокруг меня дрожит от звучащих мелодий» («Мистерии», гл. 21).
У Достоевского заламыванье рук – постоянный жест Сони Мармеладовой: «Соня проговорила это точно в отчаянии, волнуясь и страдая, и ломая руки <…> Что же, что же делать? – истерически плача и ломая руки, повторяла Соня» («Преступление и наказание», ч. 4, гл. 4); «Как бы себя не помня, она вскочила и, ломая руки, дошла до середины комнаты» (ч. 5, гл. 4).
Кроме этого, вместе упомянуты розы и лилии в опере «Иоланта» Чайковского (см. 24.7), где в начале слепая героиня вместе с хором поет: «Вот тебе ландыши, розы, лилии, вот васильки». Забавно, что не только «розы, лилии», но и ландыши, и васильки фигурируют в «Москве – Петушках» (см. 22.24, 36.16, 45.15).
Подобное внимание к движению предплечий и их участию в любовных забавах проявлял в свое время Пастернак: «Шуми и ты же вечно мне, / О плещущее ты предплечье» («Я найден у истоков щек», 1913). У него же: «Я рос, и вот уж жар предплечий / Студит объятье орла» («Я рос. Меня, как Ганимеда…», 1913, 1928).
Боборыкин Л. Воспоминания: В 2 т. М.: ГИХЛ, 1965.