Орлова Р. Воспоминания о непрошедшем времени. Анн-Арбор: Ardis, 1983.
– Начитанный, ччччерт! – в восторге прервал его старый Митрич, а молодой, от чрезмерного внимания, вобрал в себя все волосы и заиндевел…
По мнению Левина, именно здесь, в Орехове-Зуеве, Веничку выносит на перрон, и он попадает в электричку, идущую в обратном направлении, то есть в Москву (Левин Ю. Комментарий к поэме «Москва – Петушки»… С. 75). Пожалуй, это наиболее рациональное объяснение тому, что поэма заканчивается в Москве.
Здесь, помимо итальянской темы (Капри, агавы), отмечу ситуацию «мужчина в гробу, и женщина у гроба» (см. 26.17), «преткновение о камень» (см. 14.17), тему страстной пятницы (см. 14.7) и «опустения мира» (см. 46.3).
Зарницы регулярно сверкают у Фета: «Засверкал огонь зарницы…» («Вечер у взморья», 1854), «И на небе ясном высоко сверкает зарница» («Я люблю многое, близкое сердцу…», 1842), «Твоих зарниц / И я сверканьями украшен…» («Ты вся в огнях. Твоих зарниц…», 1886). Вообще же, зарницы в поэзии не только сверкают – у того же Фета: «Но зарница уж теплится ярко / Голубым и зеленым огнем» («Вечер», 1855); у Тютчева: «Одни зарницы огневые, / Воспламеняясь чередой…» («Ночное небо так угрюмо…», 1865); у Надсона: «Сегодня всю ночь голубые зарницы / Мерцали над жаркою грудью земли…» («Из дневника», 1882).