Ср. с началом речи Сталина по поводу нападения гитлеровской Германии на СССР: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!» (выступление по радио 3 июля 1941 г.).
– Все равно бы не стал. Взял бы себя в руки – и не стал. Сказал бы: не пью ни грамма.
(Вайль П., Генис А. 60-е: Мир советского человека. Анн-Арбор, 1988. С. 51)
Итак, каким же мне быть теперь? Быть грозным или быть пленительным?
У Достоевского читаем: «Вы не хотите со мной ужинать! <…> это… возмутительная щепетильность <…> Ну так, по-моему, такая щепетильность вам же вредит» («Униженные и оскорбленные», ч. 3, гл. 10).
И после того – почти каждую пятницу повторялось все то же: и эти слезы, и эти фиги. —