– Прилично, – отвечал мне Семеныч не без самодовольства. Он пьян был в дымину…
Личность и образ Каплан были объектом пристального интереса Венедикта Ерофеева. Его последняя (неоконченная) пьеса так и называется – «Диссиденты, или Фанни Каплан». Там имя легендарной эсерки дано дочери директора приемного пункта стеклотары, при этом Фанни получает следующие характеристики: «Фанни Каплан – любимая дочь Каплана с врожденным, но трогательным идиотизмом. <…> „Ни одного героя – кроме Фанни – ни одного в разумном здравии, и это хорошо, потому что я [автор] в добром здравии за жизнь не встречал отнизу доверху“».
Цветаева, к примеру, задавала схожие вопросы и сама же на них отвечала: «Женщина, что у тебя под шалью? / – Будущее!» («Под шалью», 1924).
Вот – я сейчас отъезжал от станции Покров. Я видел надпись «Покров» и яркие огни. Все это хорошо – и «Покров», и яркие огни. Но почему же они оказались справа по ходу поезда?.. Я допускаю: мой рассудок в некотором затмении, но ведь я не мальчик, я же знаю: если станция Покров оказалась справа, значит – я еду из Петушков в Москву, а не из Москвы в Петушки!.. О, паршивый Сфинкс!
Возможны также ассоциации с библейским пророком: «Пришлые в дому моем и служанки мои чужим считают меня; посторонним стал я в глазах их. Зову слугу моего, и он не откликается; устами моими я должен умолять его» (Иов. 19: 15, 16).
«Я задал себе один раз такой вопрос: что если бы, например, на моем месте случился Наполеон и не было бы у него, чтобы карьеру начать, ни Тулона, ни Египта, ни перехода через Монблан <…> так ведь уж ясно чувствовал, что я не Наполеон» (ч. 5, гл. 4).