— Мм… — Я прикрыла глаза, обозначая высшую степень наслаждения. Может, и неправдоподобно, все-таки опыта у меня в таких делах не очень много, но старалась я от души. — Давай еще!
— Детка… — Шахиро был сама оскорбленная невинность. — Ты себя в зеркало видела? Да тебя пол года откармливать надо, чтобы не бояться прикоснуться без угрозы сломать что-нибудь особо ценное. Я ж по-дружески предложил. Перелет предстоит долгий, мало ли…
— Жа-а-аль… — Я протяжно вздохнула, Шахиро понимающе хмыкнул. — Ладно, тогда слушай.
— Хочу сказать тост! — Я, начиная нервничать вновь, но уже слегка по иному поводу, с лихорадочным возбуждением подняла свой бокал. — За нас! За тебя — хорошего, заботливого и понимающего, за меня — умницу-красавицу и за нас — определенно ненормальных. — Выпила залпом, пока Шахиро непонимающе хмурился, и игриво махнула рукой: — Торт, пожалуйста, я готова к сладкому!
Она помогла мне попить через гибкую трубочку, потому что двигаться было нельзя, затем что-то поколдовала с капельницей, и я снова уснула. Прошел день, другой… Я просыпалась, отмечала про себя, что ничего не изменилось, приветственно кивала Стейси и снова засыпала. Благодаря обезболивающим, снотворному и тем препаратам, которые ослабляли тонус мышц, уже на утро четвертого дня я проснулась полной сил и желания встать с надоевшей кровати. Со слов Стейси я знала, что в отличие от меня смурга ввели в более глубокий медикаментозный сон без права на пробуждение, потому что его даже до смотровой довели после небольшого неприятного инцидента, а оттуда уже без сознания экстренно доставили в операционную. Соответственно, врачи не без оснований опасались, что такой своенравный пациент откажется придерживаться врачебных рекомендаций. И не зря.
Но иногда… Я покосилась на усмехающегося Шахиро, которого развеселил эпизод в фильме, и тоже улыбнулась.