Муженек вздохнул так громко и выдохнул так протяжно, словно я просила невозможное. Но — о чудо! — согласился.
Наверное, нельзя было думать о плохом, тем самым приманивая его все ближе, но почему-то во время бесконечной тряски о хорошем не думалось. В какой-то момент бахнуло так, что я упала на пол, но предпочла не подниматься, закутавшись в одеяло, упавшее рядом. Отключился свет, и замолкла сирена.
Что-то не припомню я подобных достижений науки у себя… в Конфедерации. Интересно!
Что ж, если он хочет, чтобы я узнала всю его подноготную… сам виноват. И пускай после этого меня на несколько часов вновь скрутит от боли, но тогда они поймут, что не стоит ко мне подходить так близко и тем более запугивать.
Снова все сменилось, причем настолько кардинально, что можно было лишь испугаться, и ничего более.