Шахиро нервно дернулся, посмотрел на меня расширенными от ужаса глазами и резко отпустил.
Света луны и звезд, чтобы рассмотреть подробности, не хватало, я искусала губы до крови и чуть не свернула шею, пытаясь разглядеть дерущихся, двигающихся на таких немыслимых скоростях, что, казалось, по поляне мечутся тени. То один сдавленный свист от боли, то другой… Запах крови уже вовсю щекотал ставшие невероятно чувствительными ноздри, и я сломала несколько ногтей, все-таки исцарапав ствол, когда все резко замерло.
— Будет. — Шахиро посерьезнел и, обняв меня поудобнее, кивнул.
И рада бы сделать то же самое, но Шах прав, пора поговорить. И не только о работе.
Тон последних слов был настолько зловещим, что я сразу поняла — если метод Шаху не понравится (а он ему точно не понравится), то после такого «спасибо» Кенау будет оч-ч-чень больно.
Но, шэт возьми, он что, собирается воспользоваться этим правом? А чем еще он собирается воспользоваться?!