Адмирал Кузнецов Николай Герасимович, неожиданным звонком сталинского секретаря срочно выдернутый в Москву, в ожидании вызова прогуливался по тенистым дорожкам ближней дачи. Было тихо. Лишь где-то в вершинах сосен стрекотали ручные белки.
— Поехалы ко мне, — Лукашенко оглянулся, подзывая машину.
— Хорошо, товарищ Омелин, — кивнул Сталин, — мы отдельно переговорим с майором Филимоновым о том, как нам отделить агнцев от козлищ. Ну, а вы, пока, поведайте нам о намерениях наших противников, с которыми менее чем через год нам предстоит воевать.
— Моя дивизия, — подумал генерал, взвешивая мешок, — ни начальника штаба, ни комиссара, ни летчиков, ни самолетов, ничего. Но летчики и техники выпускаются из училищ, самолеты производятся на авиазаводах, начальник штаба и комиссар уже назначены на должности. Осталось малое, собрать все это вместе и создать боевое соединение.
— Эка вас понесло, — поморщился Президент, — Вот вы сказали, что план «Барбаросса» был авантюрой. Это утверждение стало уже общим местом по причине своей, скажем так, бесспорности. Так вот, товарищ полковник, я в свое время имел возможность познакомиться с немцами, и разобраться в их, как сейчас модно говорить, менталитете. И могу вас заверить, что немцы, и, особенно немецкие генералы, и само понятие авантюра — это вещи абсолютно несовместимые. И это, кстати, тоже секрет Полишинеля, на который мало кто обращал внимание.