— Аве, принцепс! — рявкнули мы, выбрасывая кулаки от груди.
От неожиданности Дандаки выпустила поводья.
— На хрен! — повторила Ира и отключилась. Когда она подняла взор, то увидела устремленные на нее взгляды.
— Моя фамилия Кулаков, я советник посольства России. Мне поручено вручить паспорта. Вам, господину Смирнову, а также Алексею и Степану Шимко.
Так вот, значит, каков твой козырь! Нечто подобное предполагала Дандаки, а я, признаться, не поверил. Воображение рисовало картину: сармы подтащат таран, примутся бить в ворота, а защитники — швырять в них камни и стрелять из луков. Так показывают в голливудских фильмах, а в них — чистая правда. Американцы, по крайней мере, в это верят… Горючее масло — наверняка нефть. Зря я думал, что вожди спят. Сами нефть они, конечно, не разливали, но процесс стимулировали. Вон, в стороне, повозка, полная горшков. Блин! Горшки разобьются о крышу, нефть протечет сквозь черепицу, займутся стропила, а следом — потолок. Защитники выскочат во двор и получат свою порцию нефти. Она вязкая, липнет к телу и, горя, затекает под доспех. Человек вопит, катается по земле, пытаясь сбить пламя, но оно продолжает его сжигать. А я Виту в лорику обряжал…
Кривая коза подъехала ко мне на пути к Малакке. Когорта маршировала по Степи. Стремился в небо позолоченный орел, серебряным блеском сияли сигнумы, а на длинных и тонких жалах пилумов развевались пеленки. Они придавали строю мирный и домашний вид.