— Идем! — сказал я после того, как обыск завершился.
— Слушаю, господин! — кивает она. — Как будет «есть»?
— В Степи их негде взять, — покачала головой Амага. — Сармы ими не пользуются. Везти далеко, нужны повозки. Сармы бросают веревки с крюками и лезут по ним на стены. Но здесь так не будет. У них есть горючее масло. Я слышала: они собрались облить им ворота и сжечь.
Видение заключило меня в объятия, и я ощутила запах дорожной пыли, конского пота и железа — дух воина после долгой дороги. Сармы так не пахнут. Их мерзкая вонь забивает ноздри, вызывая приступ тошноты. Неужели?
Одним раненым вкладывала в рот по горошинке, другим — больше, а тем, чьи раны оказались тяжелыми давала дополнительно по куску в руку. Бимжи посмотрела на это, пожала плечами и ушла. Выглядела дочь сотницы бодрой и радостной — Дней как не бывало. Семя, полученное от меня, прижилось. Видимо, поэтому Дандаки расщедрилась. Горный воск — дорогое лекарство. Оделив им раненых, Сани незаметно прибрала остаток. Умница! От Дандаки награды не дождешься. Игрр ее спас, Бимжи беременна и станет Мадой, а сотница хотя бы поблагодарила. Сарма…
— Очень хорошо! — сказала, кладя их на стол. — Благодарю за службу, центурион, и тебя — декурион! За спасение жизни граждан Ромы вас ждет награда. А сейчас хочу побеседовать с сенатором наедине.