Форма оказалась впору, только немного тесновата в плечах и широковата в поясе – при всей своей худобе Адрус был широкоплеч, и за то время, что жил с гармами, еще больше раздался в плечах, превратился из худого, жилистого юноши в не менее худого и жилистого молодого мужчину. Но теперь никто не дал бы ему его лет – седые волосы и шрамы добавляли лет десять возраста, не меньше.
– Попробуй баланс, – уже спокойно предложил мастер, но в его серых глазах все еще скрывались горечь и неприязнь. – Ты еще не попробовал меч на руке!
В трактире всегда много работы – дрова сгорают моментально, их надо нарубить, воду тратят бочками, ее надо начерпать, да мало ли работы в трактире, в котором хозяин экономит на всем, становясь за прилавок, когда наступает вечер. Хочешь выжить во время послевоенного обнищания – делай все сам или нанимай слуг за жалкие гроши!
– Значит, плохо объясняли. Нужно дать ему полный расклад происходящего.
– Что ты говоришь?! Вы ничего мне не должны! И не надо про то, что вас не будет! Ты меня пугаешь! Я вернусь, и все будет хорошо! И я сделаю все, чтобы примирить людей и гармов! Если смогу…
– С чего ты взял-то? – спросил Адрус, чувствуя, как в животе проскользнул предательский холодок. – Кто так еще говорит?